03.08.05
Странный случай со мной сегодня...
Да даже не случай, а какой наплыв из прошлого, какое-то воспомниание-уяснение, что ли?.....
Сел я по любимому своему обычаю на скамеечку в московском сквере. Солнечный вечер, обычная грязь вокруг, а зато и зелень... и дети, визгом своим обязательным символизирующие мгновение мира и спокойствия.
И всё, как быдто бы, хорошо... и я в моей обычной позе соглядатая. Но вот солнце зашло за облака, стало пасмурно... и я неожиданно почувствовал какое-то необъяснимое облегчение. Облегчение оттого, что солнце ушло. Даже березки на ветерке как-то интимней, добрей закачались при пасмурном свете.
И тут я вспомнил... да, я вспомнил!
Ведь я не любил, даже ненавидел яркие солнечные дни, пока жил в этом мире... Всю мою юность я страдал от солнца, предпочитал тень, а в идеале - пасмурную мягкую погоду. Она давала мне какое-то чувство защищённости, в то время как солнце меня терзало, оголяло... даже обдирало с меня кожу (если она у меня вообще есть).
За десятилетие в Италии я влюбился в солнце, я познал в нём соприсутствие Богу. И это несмотря на испепеляющую италийскую жару. Солнце Италии - совсем иное солнце. Я это понял сегодня, когда испытал неожиданное и давно забытое чувство облегчения от наплывших на Москву облачков.
Что ж это такое?
Что ж... Россия страна не для солнца?
Или это какой-то мой совершенно персональный бред?
Но как бы то ни было, вот свидетельство того, что чувства мои не сиюминутны и неподдельны.
У них есть свидетель... стих в прозе, который я написал в начале 80-х, то есть примерно за пятнадцать лет до того, как ошарашенный сбывшимся несбыточным, я в первый раз ступил на землю Италии.
СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
Глядя сощуренно в солнечный день, я предчувствую скорую смерть!
С детства испуган.......
Отчего?
Есть сталь беспощадная в восторженной синеве, есть жестокое безучастие праздника в трепете сказочно-желтой листвы.
На ветру дрожит весь этот сине-золотой мираж, в нём прерывисто бьётся перетруженное сердце последних щедрот, и алюминий осиновый так зримо звенит, хотя лить шуршит на самом деле.
Равнодушный ко всему интимному в нас, глухой к нашей грусти, несоразмерный пределу человечьего вдоха, безликий и совершенный, - ты обрушиваешься на меня тысячей чум и венецианских карнавалов........
сверкающее возмездие,
укор слепящий,
разбуженный дракон!
Ты пугаешь надеждой и резвостью птиц, грозишь сердцу острыми, как иглы, тенями заката................
Растерянно глядя в тебя, солнечный день, я ощущаю близкую исчерпанность, безнадежную немыслимость долететь и коснуться до всего несбывшегося, уснувшего... позабытого.
Своим пламенем ты высвечиваешь из тьмы моих недр египетскую улыбку надвигающегося финала.
* * *
Так написал я когда-то давно... и даже ещё давнее, потому что с тех пор я пережил не только десятилетия, но и страны, дотоле невиданные, и языки, дотоле неслыханные... и солнце, дотоле неведомое.
И вот теперь мною овладевает тёмное подозрение. Неужели это нежелание солнца в России, даже страх перед ним - неужели это как-то связано с боязнью надеяться? В России нельзя надеяться?... Россия отнимает надежду?
Неужели такое может быть? Неужели Саврасовы "Грачи" - это и есть раз и навсегда угаданная Россия? Оттепель, пасмурь, грязь... и никакой надежды в свинцовом небе.
А как же Левитан с его солнцем, вечерним, пронзительным на закате... и совершенно барбизонским, полдневным - в последнем его "Озере"...?? Впрочем, ведь "Над вечным покоем" у него всё-таки пасмурь, тучи, свинец.
Так неужто ж Саврасов всех правее?
|
12.08.05
- ... живёшь интересней, чем я!?-
10 августа моему отцу исполнилось 80 лет.
10 августа моей первой жене исполнилось... столько же, сколько и мне в этом году...
Отца я поздравил без проблем. Бодр, внятен, на полном ходу, трудится над портретами украинских писателей (там есть писатели!), а за столом у него тёплый киевский шум и родственная неразбериха. Это долетает даже сквозь телефонную нашу беседу.
Ну, одним словом, поздравил...
А она... Господи, как всё далеко...
как всё...
Я говорю с ней, опоздав с поздравлениями на день... говорю и вижу перед собой её волнующее Лицо, Лицо прошлой жизни. Это была очень молодая и очень счастливая жизнь... Десять лет счастья из пятнадцати, проведённых вместе. Сколько упорства в молодых телах! Сколько желания быть вместе, увлекаться друг другом, открывать близкое друг в друге. Сколько веры в нескончаемость счастливых дней... сколько наивного доверия жизни. А диалог такой:
Она: "Меня недавно спросили, как мне нравится моя нынешняя жизнь, и я ответила, что последние годы, самые интересные годы в моей жизни!"
Рассказывает о своей несколько неопределённой испано-германской жизни (в Испании - муж, в Германии - сын...), о концертных планах. Говорит, что очень хочет сыграть Шумана "Kinderszenen" ("Детские сцены") и "Bunte Blätter" ("Пёстрые листки")... и что я, наверно, не знаю, что такое "Bunte Blätter" (Боже мой! она совсем забыла меня... забыла, что я не могу этого не знать, приходится напеть, чтобы хоть чуть-чуть восстановить давно потерянный контакт)
Я: "Так ты, получается, живёшь интересней, чем я!?
Она: "Да, получается! Ну, может быть, ты уже прошёл свой пик?"
Я: "Да, возможно!..."
Но говорить уже не хочется... хочется умереть. Вот тут, сейчас... не сходя с места... просто потому, что уже незачем жить после того, как тебе вслух вернули твоё собственное молчаливое подозрение, что ты пережил себя.
А что, может быть, и правда поэтам надо умирать молодыми?
Может быть, состарившийся поэт - это простой и безальтернативный нонсенс?
Может быть, ранняя смерть для поэта - всего лишь одна из составляющих жанра?
Ты хотел что-то сказать?
Скажи.
Сказал?
Уходи.... уходи поскорей, не задерживай добрых и честных людей.
Вот это и есть Оно - Лицо прошлой жизни,
так неожиданно настигшей меня сегодня. |
