|
||
|
|
|
|
|
|||
Эта подрубрика по размышлении была поставлена мною в раздел Публицистики. Как мне кажется - это самое логичное. Тут размещены интервью, которые мне пришлось давать по разным поводам. То есть то, что высказано здесь, я не писал, а говорил, отвечая на вопросы. Ну, как ни крути... тоже ведь род публицистики. Первое из опубликованных здесь интервью - самое позднее по времени. Вот уж никогда бы не поверил, что меня, да ещё в таком откровенном интервью, да ещё позиционировав, как космополита, да ещё прокалибровав в качестве "гвоздя номера", да ещё с обнародованием моих эротических листов, правда пропечатанных клеймом греха, когда-либо будет публиковать Литературная Россия. Очень смешная вышла история, а с другой стороны и полезная... и даже трогательная...
— Борис, однажды вы сказали: «Я слишком похотливый человек, именно поэтому меня интересует Бог». Очевидно — фраза не для пояснений. И тем не менее, можете ли вы раскрыть её? — Могу. Тем более что всё моё творчество, наверное, и есть её пояснение — в первую очередь для самого себя. Первоначальное Творение было целостно и целостно одухотворено. Но человек пал во грех. А что такое грехопадение? Грехопадение — не процесс и даже не факт, а последствие. Последствия грехопадения ужасны. Творение Божие претерпело катастрофу разрыва. Природа оторвалась от духа: она стала тупой, грубой, нуждающейся во фрикции. Она потеряла сущность — стала бессущностной. Потому что всё, что бездуховно — сущности не имеет. Оно смертно, тленно. Бог не творит смертное. Бог творит вечное. То, что вопреки Воле Божией по отпадении от Бога становится смертным, обессмысливается — смысл есть атрибут вечности. Смысл есть Любовь. Любовь требует вечности. Любовь не хочет знать, что она смертна. Она смерти не принимает. Сексуальность прекрасно знает, что такое смерть... что такое смерть ещё до смерти, скажем, как бесконечное и неизбежное завершение возбуждения. Сексуальность отвратительна сама себе, когда возбуждение израсходовано. Ну одним словом — по Пушкину: Так на продажную красу, Насытясь ею торопливо, Разврат косится боязливо... Вот почему появилось утверждение: я слишком похотливый человек, именно поэтому меня интересует Бог. — Авторское обращение к книге «Рама судьбы» вы предварили такими словами: «Я не озабочен непременно сказать новое. Я хочу лишь ещё раз повторить вечное». Это удалось сделать в книге? — И да, и нет. Это не однократное действие, это надо делать всю жизнь. «Сказать новое» для меня — это попытка объяснить мир. Но как? Как объяснить мир Божией волей? Да никак! Величайшее заблуждение — искать объяснение в необъяснимом. Требуются ли, да и возможны ли объяснения того, что ад находится Нигде, следовательно, это воплощённое Ничто? Мы живём в падшем мире, который есть не что иное, как сумма трагических ситуаций. Для верующих такие ситуации исход имеют — и вполне определённый — Конец Света. Для атеистов — нет, — для них этот мир бесконечен и безысходен. Конец Света — это конец кошмара, это увенчание надежды веры, преодоление того, с чем верующая душа пожизненно борется, преодолевая себя. Вот в том числе и это я попытался сказать в книге «Рама судьбы», «повторяя вечное». — Ваша духовная литература целомудренна и необычайно глубока, многоаспектна. Специалисты определяют её как продолжение «святоотеческой традиции». Можно ли сказать, что это одна сторона вашего «многостаночного творчества», где другая — это вызывающая сексуальная графика, арт-провокация «HOMO EROTIKUS»? — Нет. Всё пронизывает всё. Это не сторона, это моя цельность, которая может показаться противоречивой обществу, где секс — это комплекс и порок, а не красота и духовность. У меня табу никаких не было — я рос при «совке». А при «совке» не было ни секса, ни запретов, ни табу, ни понятия о духе пола. Ведь дух пола — это религиозное понятие. Но всё меняется, и приходит понимание, что может быть и другая реальность, другое её осмысление. Я радуюсь, когда говорят, что от моей графики исходит ощущение греха. Да, так и есть. Это моё понимание нравственности, духовной глубины. Вина души, если хотите... эротическая графика — это философия веры, жизни, рождения и грехопадения. Плоть — это инструмент инициальной катастрофы творения... катастрофы, в руинах которой мы живём. Сама же катастрофа есть катастрофа духовная. Через отпадение плоти умалился и помутился дух. «Homo erotikus» (хомо эротикус) — это искажение «homo sapiens» (хомо сапиенс) под давилом падшей плоти. Это деформация, подтверждающая, что Бог рядом. Не надо меня убеждать, что «голые, голые ещё голее» — это хорошо, что вот мы сейчас все разденемся и всё будет правильно. Нет! Не будет правильно! И легко не будет. И чтобы преодолеть стыд, нужно так орать, чтобы заглушить и округу, и собственный внутренний голос: «Стыдно, Господи!» Не забывайте — плоть есть орудие грехопадения, орудие помрачения духа. — И вы расторопно подносите снаряды к этому орудию?.. — Не расторопнее других... Я до такой степени не вижу ничего, кроме себя, что могу сочинить и воплотить — в музыку, в текст, в графику — любую, но только свою собственную внутреннюю историю. Бог сотворил, а мы пали. И мы же начинаем упрекать Бога в том, что его Всеведение оказалось ограниченным. Таким образом совершаем очередную ошибку, отказываясь от собственной свободы, признавая, что короткий собачий поводок нам милее свободы выбора. Но при этом неимоверная жажда свободы остаётся. Закрой человека в комнате против его воли — он начнёт бесноваться, ломать, крушить. А почему же в душе такого не происходит? Утеснение свободы или её отъятие — это страшное поругание человека, его сущности. Свобода — не лёгкость, а трудность, она не право — она обязанность. — Вы привезли свою графику в Россию. Неужели на Западе она стала неактуальна? — Что вы! Там она актуальна и востребована. Немецкий филантроп выделил десятки тысяч марок для издания моего альбома. И получился полиграфический шедевр (надеюсь, содержание соответствует оформлению). Но Россия — это особый случай. Недавно один бизнесмен сгоряча сказал мне: «Россия — это такая страна, где живут одни бараны...» Понятно, что в любой стране полно «баранья», но в России все допустимые пределы пройдены. Разумных тонких людей становится меньше с каждым днём. Бог с ними, с баранами. Вот именно для них, для этой исчезающей прослойки восприимчивой интеллигенции, не разменявшейся на суррогатных «акуниных» и «донцовых», я и привёз своё творчество в Москву. Мне важно не просто признание, а духовное понимание именно в России, потому что я — русский человек. Помните строки Гёте: Им не услышать следующих песен, Кому я предыдущие читал: Распался круг, который был так тесен, Шум первых одобрений отзвучал. Непосвящённых голос легковесен — И, признаюсь, мне страшно их похвал... — Страшно... — Россия ни черта не понимает в том, что имеет! Гениальный русский поэт — Георгий Иванов — практически забыт. Или вот, к примеру, настоящая русская драгоценность — Андрей Платонов. Как докричаться, как объяснить, что такое Платонов «платоновскому народу», нации, не осознающей, кого она имеет в лице Платонова, и что она теряет, забывая, а хуже — не понимая его. Платонова необходимо конспектировать как мыслителя, мистика... духовидца. Но Россия балдеет от дешёвой макулатуры, заслушивается ресторанной дешёвкой-безголосицей, с упоением разглядывает мерзости... Страна, где Донцова в списке писателей встала перед Достоевским, серьёзно больна. Она завалена мусором и продолжает добровольно выливать на себя ушаты грязи, в ней же — в грязи этой — и захлёбываясь. Литература превратилась в «писательские проекты», в серийную продукцию и «очередь за кулуарными премиями». Но мои книги не сочиняются, они живутся. Я перелопатил гору современной литературы и понял в итоге, что я использую на создание рукописи совсем другой материал. Я строю не из картона, а из камня. Я не могу писать чепуху, в которую сам не верю. — А во что верите? — Я верю в Бога. А ещё свято верю в интуицию. Считаю, что человеку изначально даётся некая базовая духовная интуиция о бытии. Заметьте, базовая интуиция, а не базовая мысль. Эта базовая духовная интуиция предопределяет мыслительные пути человека. Если человек ходит мыслительными путями, не имея базовых интуиций, то он зря ходит, зря живёт. Я очень люблю мысль Бердяева: «Разум — есть царство середины: все начала и концы скрыты в интуиции». — Борис, вас можно назвать космополитом, более того — космополитом, который гордится своим космополитизмом? — Да. Я родился в Украине, в Киеве, служил в Хабаровском крае, из СССР сбежал с женой в Германию, оттуда перебрался в Италию, а сейчас подолгу живу в Москве. Моя жена открывает в центре Москвы салон американской мебельной фирмы Urbana, кстати, явление уникальное, настоящая галерея артобъектов. Ну не космополитизм ли это? Или, может быть, это глобализация? Или интеграция?... Кстати, о Хабаровском крае, — в декабре этого года на книжной выставке Nonfiction должен появиться мой новый роман «Внутри х/б» — это как раз о тех краях и о моём армейском сроке. — Правда ли, что в России вас держит текст? — Сейчас завершаю книгу «Зло и Спасение», над которой работаю уже около пяти лет. В ней пытаюсь концептуально изложить, что такое Зло, откуда оно истекает. По базовой интуиции, которая мне дана, зло не есть просто недостаток или отсутствие добра. Нет! Зло имеет источник. И вот я пытаюсь разобраться не только «что, где, когда?», но и «откуда, почему, за что?». Поэтому на моих полках стоит тетралогия Джеффри Бартона Рассела «Дьявол», «Сатана», «Мефистофель», «Князь тьмы» — фундаментальный труд по дьяволологии. В основу моей книги, которая скорей всего будет двухтомной, легли прежде всего Священные библейские тексты в моём виденье, а кроме того, весь опыт моего общения с философской и святоотеческой мыслью и шире — с мировой и русской художественной культурой — литературой, поэзией, музыкой. Изначально я опирался на базовые идеи моего любимого мыслителя и учителя Николая Александровича Бердяева, хотя в какой-то момент пришлось и полемизировать с ним. Но, говорят, плох тот ученик... Больше ничего не расскажу, пока книга не выйдет в свет. В России нагло и беспардонно воруют идеи. А Запад научил меня трепетно относиться ко всему, что принадлежит мне. В России же пока ты есть Никто, продавать себя невозможно... Беседу вёл Владислав ИВАНОВ (Литературная Россия №48. 26.11.2004,)
|
|||
| далее | |||
