Два утренних этюда
1.
Листья рябые и хвоя резная, треплет вас ветер уже.
Осень глядит из-за холмного края, тление на рубеже.
Солнце всё реже и робче косится, вянет держава огня.
Всё откровеннее вихрей косица хлещет и вас и меня.
Будем же думать о небытовании, будем апрель вспоминать!
Мы процвели красотою незнания, чтобы легко умирать.
2.
Но там... под аркой... на стене ещё свирепствует светило, и страшно думать, что во мне не всё горячее остыло.
Ещё манит мятежный мир ослепших окон, черной тени - сверкает в медленном паденьи безмолвной радости кумир.
Адриатическая ваканца
1.
Невозможное незабвенное нерушимое как печать
Осторожное полуденное так любимое мука-мать
Неслучайная неподвластная изменившая как река
Повесть тайная лента красная съединившая облака
2.
Люблю тебя, до вечера пространный день, заслонённый тайною своей...
невозмутимый
недоступный
странный
не добрый и не злой
немой
ничей...
3.
Возьми и сочини из ничего блаженства невозбранного минуту! Ищи не слов, а чувства одного... в горячем вдохе - поминаний смуту.
Предчувствие задумчиво, как паж, несущий за тобою шлейф покоя... Оно приходит запахом левкоя и отворяет внутренний пейзаж.
4.
Совсем темно... и дождь... и чуждый круг -
играет немец в шахматы с "деголлем",
тоскуют чайки криками подруг
над оскудевшим средиземным полем.
5.
"Белеет парус..."
Горизонта белое крыло, просишь ли ты бури? Я не знаю!
Может, просто так скользишь по карю? Может, ненароком занесло птицу вод в немом ошеломленье за желаний собственных предел?
Что бы ни было, но в этом отдаленье то звенит, чего и я хотел.
|